Русский блоGнот

Wednesday, April 28, 2010

Flandres

Кирпичные типичные дома Фландрии, хандра… Извлеченные из земли возведенные холмы терриконов… Приветливые люди любители крепкого пива и танцев под механический орган Варварии… Книг не читают здесь, но их не раздражает, что я их пишу: значит, так надо, так получилось, судьба… мы дышим воздухом свободы… никто нас не угнетает…Когда тихо, то слышна магистраль Париж-Дюнкерк. Вечером ровно в семь всё покрывает звон: колокола церкви св. Элуа зовут на мессу, которой не будет. И однако дочь булочницы Нель, безмятежная, прогуливает своего карапуза. Дрозд начинает петь. Облака на западном небосклоне обведены золотым ободком.

Tuesday, April 27, 2010

самолет

***
Исландский пепел.
Русский туман.
Глаза залепит,
И сгинет пан.

Кому-то мило.
Ему – хана.
В слезах крокодилы
Пьют до дна.

***
Судьба простая самолета:
Когда туман на крыши лег,
Он из такого переплета
В последний ринулся полет.

Отчизна снова дышит смертью.
Оставь занятия и зри,
Как над кровавой круговертью
Народ пускает пузыри.

Старое (выбрасывая… жалея…)

…действие слова в двух направлениях: на слушателей и на говорящего; призывающий к жестокости ожесточается и ожесточает… умиляющий умиляется сам.
…ожесточающийся настаивает… ищет своего психического комфорта окончательности приговора… хотя, бывает, настаивает на «логике истинности», как он ее переживает в момент высказывания…
Поэтому ожесточение любит слова «всегда» и «никогда», хотя они самые несбыточные…

(на куске приглашения… [и вдруг всплывает самое яркое впечатление того вечера… М. вдруг прочитала сюрпризом перевод безумных строк (более чем вольный во всех смыслах) из «Опоздания трубадура», присовокупив, что «это пишет один русский поэт, о котором утверждают, что он ныне живет в этом городе». Только я и мог понять это замечание… Разумеется, мы оказались вблизи друг друга. В руке у нее был бокал шампанского (искрящийся, и уже третий, по моим подсчетам). Гостиная поэта Т., организовавшего прием, находилась на втором (русском этаже, то есть первом французском), и из нее был выход на веранду, куда мы и вышли. Внизу тянулась плохо освещенная улица. Соседний коттедж (? отель партикюлье) был темен, а на улице возились трое мужчин, пытаясь открыть дверь на примыкавший к нему участок. Их намерения были понятны. «Но ведь это наши румыны!» – сказала М. довольно громко, и уже совсем громко закричала им – по-французски, конечно: «Эй, вы ! К вам едет полиция!» Словно не веря, все трое подняли лица к нам, а потом подпрыгнули и бросились бежать. М. захохотала, откидываясь назад и как бы ища, на что опереться, и понятно, что я ее подхватил, почувствовав тут же, что попал в сеть выпуклых квадратиков спины, – созданных ленточками и ремешками… Что вдруг заставило М. воспрянуть, отпрянуть и в ответ на мою попытку приблизиться предостерегающе поднять ладони… «Простите, меня ждут,» – сказала она по-английски. – You can’t leave just like that, – пробормотал я, ошеломленный. М., проходя мимо, меня жарко и жадно поцеловала.]


(М.М.)

Кто научил тебя, услышав мой язык,
Его одеть в созвучья галльской речи ?
Вот, в темный контур вписан светлый лик
Глаголов дружелюбной встречи.

И хриплая одышка старика
Вдруг зазвенела, словно ода,
А черезмерно громкая строка
Затихла в ожиданьи перевода.


*
Особенно смешно, когда опереточные глупости поет бас.

Saturday, April 17, 2010

Картезианские мысли вслух

Подвести итоги всему прочитанному за эти дни. То, что польский самолет сбит тем или иным способом, уже ясно… Ибо он распался на куски на высоте, и затем эти куски сломали отдельные деревья. Если бы он «вырывал себе хвост о сосну», то упал бы компактной массой, вырыв канаву должной длины. Так что он был сбит самой пошлой ракетой достаточно высоко, чтобы развалиться на куски и затем сломать этими кусками деревья.
Настоящий вопрос в том, почему знавший привычки кагебят Качиньский полетел-таки на самолете в Катынь? Был ли он ослеплен водружением венка Туской и утиным? Тут пусть расскажут оставшиеся в живых сотрудники президента. Если осмелятся. Если «еще Польска не сгинела»…
Возможно, утин не был в курсе дела. Нынешняя властная страта состоит из трех частей: фасада представительства (утин, едведев и секретариат), из собственно «корпуса власти» кагебят, скрытого от публики, хотя, безусловно, его офицеры прогуливаются тут и там, и исполнителей, доверенных убийц и взрывателей, парней с желтыми глазами (забегавших и ко мне полаять в комментах, но, между прочим, их скрывая, – открыто лают они на самопожертвенников типа Прибыловского, чтобы пугать его посетителей, а меня надо пугать еще самого…)
О том, что взрывы жилых домов сделали кагебята, подтвердил своей смертью Литвиненко.
Убийство Политковской, возможно, не было с утиным согласовано, – то, что ее убили в день его рождения тогда показалось мне скорее зловещей насмешкой, – «знай, начальник, здесь делаем дело мы …» Но могли согласовывать с американской спец (здец?) службой, – иначе как объяснить почти мгновенное заявление госдепартамента о том, что он не будет расследовать убийство своей американской гражданки? (у нее было двойное гр.). Иначе как объяснить передовицу парижской «Монд» на другой же день, где говорилось – еще даже кагебята не опубликовали своего «расследования» – что ее убийство «не является преступлением государства»? (французы уже знали…Тогда же Явлинский заявил, напротив, в «ИГТ», что Политковскую «убило государство»). А теперь на другой же день фр. телики рассказывают, что Качиньский был «плохой президент и порицал гомосексуалистов». Телики, конечно, ничего не знают со своей безмозглой (и жадной до денег) головкой, как и не знают люди, которые им спускают тексты для зачтения, составленные знающими людьми…

Позвольте, дамы и господа, прогнозы. Опыт показывает, что экстремальная политическая акция, хотя и желаемая, и несмотря на удачу, затем вызывает желание избегать подобное в будущем. Например, Гитлер показался Европе удобным средством защититься от коммунистов, но произведенный им разгром оказался неприемлемым.
Так и теперь. Утин и кагебятина показались твердой властью в России, с которой можно вести переговоры (…воры …воры – ответит эхо… Москвы) и заключать контракты на поставки того и сего, однако вдруг стало ясно, что их приемы устранения политических соперников чересчур кровавы и радикальны. Польское правительство – ладно, и даже кстати, ведь с ним было нелегко, – но ведь если французское… английское… не дай Бог, сам Вредер не угодит Гавловскому, – не сейчас, но потом? Не в эти траурные дни, а когда полетит на ловлю семги в Белое море? Охотиться под Омск? Вот где хотелось бы уверенности в завтрашнем дне… А ее теперь нет… Придется переустроить Россию, несмотря на жуткие расходы, чтобы жить стало еще лучше, еще веселее. Прибрать к рукам утина и К°. A россиянам что-нибудь да достанется в смысле свобод и шенгенских льгот.