этюд

      Автобус дальнего следования. Обернувшись, потрясенный зрелищем спящих лиц: пятьдесят пар эфемерных, они испарятся с рассветом, по прибытии на станцию назначения. Четыре утра. Дижон. Улыбаясь очаровательно, уверенная в неотразимости – еще бы! – девушка пробирается через меня на свободное место к окну. И уже спит. Едва ли лет двадцати. Родинка над верхней губой: завершая чудесный портрет, создатель ее уронил, оглянувшись, сам восхившись. И восхищение сеется с тех пор среди смертных. Мягкая дрёма. Колыхание двухэтажной махины. Колени постепенно сдвигаются, соприкасаются. Тепло ее тела проникает в мое. Ёкает сердце. Меняя позу, она ищет удобного положения. Оправдание – сон... привалилась спинкой... бедром... в сонной истоме чувствуя себя в безопасности. Наслаждаясь подарком судьбы, делаю запись в полутьме, неуверенным почерком. Похрапывают там и тут. И чудная соседка, рот приоткрыв, так, что мерцают зубы жемчужно, почти неслышно храпит, и ей отвечает легким свистом впереди нас сидящий молодой мужчина. Дуэт. 

...цвета запекшейся крови...

Дышавшие свежестью розы
цвета запекшейся крови
своими шипами мне открывали глаза,
однако наслаждение зрения
лишало чуткости сердце,
стремившееся навстречу ране,
приближая и без того неизбежное, –
подобное точке в конце предложения
встретиться.