Lolita и Лара

Двигатель (внутреннего сгорания...) «Лолиты» и «Доктора Живаго» один: девочка-подросток – предмет любви-вожделения взрослого мужчины, вечного где-то подростка, однажды открывшего тяготение линий тела зреющей Евы, потрясенного, приговоренного продолжение линий – скрытых ситцевым платьицем – искать.

Пастернак осторожен: он разделяется на трех персонажей. Лару соблазняет адвокат и заклеймен негодяем, – заслуженно, всякий согласен. Так условности соблюдены (алиби обеспечено). Следующий и второй – Паша-революционер – возвращает Ларе доброе имя, он практик, он скучен, он Ларе не пара, он должен уйти, сделав дело (освобождения). Вот, наконец, и сам он – поэт, целитель ран – ее и своей, романтический медик, Тристан, победивший злодеев, Омар Шариф, подаривший бродячим музыкантам парижского метро чудную мелодию, от которой сразу щипет глаза, а рука ищет в кармане монетку.  

Порок наказан, добродетель торжествует.

Набоков же хотел владеть всем, от начала до конца, открыто и дерзко, наслаждаясь, помимо главного, еще и превосходством пионера над домоседством. И поэт ведь, «заставляющий мечтать мир целый о бедной девочке моей». «Бедной» – чуточку он жалеет, но о чем? Пусть скажут специалисты.

      О том ли, что не позволил ей вырасти? Что пожадничал? Запер ее в клетке романа навечно? Есть в чем позавидовать «Доктору», и не только премии...