Одинокий воин

Хотел перечитать «Урицкого» Алданова, но не нашел в интернете эмигрантского издания «Портретов» (оно было в моей библиотеке Самиздата в Москве 1970-х), а размещенные в интернете, похоже, профильтрованы. Судьба поэта-мстителя Каннегисера меня давно привлекала, тем более, что в мои руки попали старые газеты 1918 года, «Свободныя Мысли», с заметками от покушениях, на Ульянова в Москве и на Урицкого в Петрограде, 30 августа.

(ФБОН перезжала в новое здание; меня, м.н.с. ИНИОН, отрядили от отдела науковедения грузчиком... после работы мне достались старые полки для книг и – тючок старых заржавевших брошенных в углу газет... О, как полыхнуло из них 18-м годом, – в комнатке в Боткинском проезде в 73-м!)

 Интересно, что якобы стрелявшую в Лукича Каплан убили почти сразу же, а Каннегисера допрашивали полгода и убили только потом, – ясно, что кагебята выясняли подоплеку по-настоящему, а вот с Лукичом им было почему-то все ясно сразу...

Поэта держали в заключении в Кронштадте и возили на допрос в город. Однажды началась настоящая буря, баркас заливало, кагебята паниковали. Каннегисер сказал насмешливо, что только он один не боится потопления!

У меня была мысль написать «историческую повесть» о Каннегисере. В эмиграции, в 76-м это желание усилилось, – мне говорили, что где-то живет сестра поэта и что у нее есть его юношеские дневники. Тогдашняя редакторша «Русской Мысли» Шаховская относилась благосклонна к  моим интересам; я искал сестру, помещая заметки в газете, но никто не откликнулся.

Тема «одинокого воина» огромна, она шекспировская, абсолютно трагическая. С крушением совка она вышла из-под глушителей, дала новые образы, – о. Мень, Литвиненко, Политковская, Немцов, – если назвать лишь несколько всемирно известных имен из тысяч судеб. Непочатый край для писателей и киношников!  

(Мои воспоминания разбудила статья в последнем «Зеркале» 51: Евгений Деменок. Новое о Василиске Гнедове).