Сквозь сон французской интеллигенции / du livre de Françoise Thom

Франсуаза Том представляла свою книгу «Понимать путинизм». Уже то хорошо, что она не сводит нынешний режим к одному персонажу, видит в нем всего лишь главаря властно-преступной группировки, атамана. Исходная посылка ее анализа – карательная практика 30-х годов, когда кагебе (энкаведе) использовал уголовников в концлагерях для угнетания политических заключенных. Коммунисты называли уголовников «социально близкими» – и такими считали.   

Несмотря на особенности тоталитарного общества, в его описании французской исследовательницей (она преподает в университете Сорбонна-Нантер), в филигране проступают черты французского, стало быть, вообще западного, демократического.  Приемы владения властью одними людьми над другими имеют сходство.   

Ибо люди суть люди. Они всюду едят, например, но тут они пользуются ножом и вилкой, а там с шумом разгрызают и высасывают мозговую кость. В этом не «что», а «как» – дистанция в сотни лет (воспитания, упражнений в дисциплине и праве).

Или работа, скажем, полиции. В России она дополняет свою зарплату поборами и взятками. Пойманный преступник имеет шанс откупиться. Избежать наказания.

Французский полицейский за гангстером – знаю случаи – не побежит, довольствуясь своей зарплатой. Он может не испытывать особого полицейского призвания. Тогда ему удобнее старушка за рулем, забывшая надеть ремень безопасности, чем мотоциклист, промчавшийся по городу на бешеной скорости. Полицейский штрафует ее. А разыскивать номер лихача на регистраторе и возиться со всем этим ему скучно. Там и тут полиция не делает своей работы, но по-разному.

Или вот торговец. В России он может продавать и даже производить тухляк, стремясь к наживе. Во Франции ради того же он уменьшает вес продукта и увеличивает размер упаковки. Он тоже обманывает, но иначе, не рискуя жизнью и здоровьем покупателя. Тем более, что государство (в лице депутатов-капиталистов) пошло ему навстречу и отменило стандарты расфасовки (вместо 100 и 200 граммов теперь могут быть 87 и 191).

Человек всюду человек, и он «мерило всех вещей».

Он обсуждает свои дела и жизнь, у него есть для этого возможности. Например, газета. Была, впрочем, но еще есть немножко. Лет двадцать уже, как прибавился интернет.

Опубликованное влияет на умы и настроение. На доверие к власти. И там – и тут власть хочет это контролировать. В дикой северной стране журналистов убивали и калечили, и тем привели к общему заменителю. Так действовала банда. Ее можно назвать и группой, чтобы не было страшно.

Во Франции финансово-промышленные группы скупили газеты и наняли пишущих. Газета превратилась в газетку, а потом и в газетенку, пока не стала бесплатным грязным листком, который сквозняк тащит по платформе метро.

Поэт Бродский описывал эту разницу поэтичнее, – кровь или льют, или сосут. Удобнее жить при втором варианте. Собственно, тогда только и удается жить.

~

Непосредственные впечатления – как соус к блюду.

Свою новую книгу Франсуаза Том представляла не в зале Сьянс По, знаменитого Института Политических Наук, а в кафе, где зальчик снимается на два часа путем заказывания чего-нибудь, кофейка иль напитка. Как видим, политическая мысль Франции отодвинута в «самиздат». Если не в квартирник, то в кофейник. Книгу выпустило издательство «Декле и Брувер», обычно издающее религиозную литературу! Хорошо бы узнать и тираж, но как? Хватит ли экземпляров интересующимся будущим свободы – и не только в России, конечно, но и во Франции, – или тираж сделан «для сохранения лица»?

Встречу организовал «суваринский кружок», университетский, возникший когда-то вокруг Бориса Суварина (Лифшица, †1984), одного из организаторов французской компартии, потом отстраненного Москвой. И прозревшего. И написавшего первую биографию Джугашвили (Сталина) без прикрас.

Заседание созывается по приглашению, приватно. Человек сорок нас собралось. Лишь один был студенчески-аспирантского вида. Человек десять – между сорока и пятидесятью годами. Остальные – почтенного вида и просто старцы. Двое стали заметно кимарить, посапывать подозрительно; один из них – мой сосед, по имени Филипп, – захрапел, да так, что пришлось ему дунуть в ухо.

Животрепещущести в воздухе не было. Пришли по привычке: поставить галочку присутствия, встретить знакомых; тот прикупил, предположим, квартирку, а у этого статейку перевели на португальский. Заострить темы вопросами не получалось. Да и попыток было всего две (и то моих). Ведущий вовремя и ловко придавал им округлость и передавал слово – все дальше и дальше, все ближе к концу заседания. Слово взял и проспавший полвечера Филипп – каков нахал! – чтобы промычать пустяки, занять время, отметиться.

Сон французской интеллигенции. Дряблость. Эпизод «академической жизни», угасающий интерес. Завершение карьеры и жизни.

Конец ленинской «идеологии борьбы классов по Марксу». А его теория «войны как ускорителя революции»?

Психология идеологов партии, говорит Ф. Том, уступила место психологии мафии, где «пахан» – глава группировки, живущей «по понятиям». Свои правила, которые группа стремится распространить на весь мир.

Их представление о мире не может быть «прагматичным», то есть цинично-реалистичным, поскольку их подход не учитывает фактора свободы, от которого прямо зависят западные политики, – от общественного мнения. В России как раз оно и не имеет веса. Поэтому путинская клика не предвидела такой простой вещи, как метаморфоза Трампа: «их кандидат», заподозренный в связях с кагебе, должен был занять антирусскую позицию, чтобы тем самым отвести от себя подозрения! В Москве казалось, что американский президент, будучи избран, может вести себя подобно русскому несменяемому вечному!

Дипломатия России в этом контексте перестала существовать: игра прекратилась, она невозможна при открытых силовых декларациях Московии, когда Путин показывает по ТВ ракетную атаку на Флориду. И это после того, как Америка реально уничтожила русских наемников в Сирии!

Военные угрозы Московии всегда высказывались (и осуществлялись) в отношении соседей. В 2008 году она угрожала Польше применением атомного оружия в ответ на размещение ракет Нато на польской территории. (Позднее угроза вылилась в уничтожение самолета президента и его чиновников). Чечня, Грузия, Украина... Московия сейчас единственная воюющая страна Европы.

Она хочет заставить мир жить «по правилам». И уже начало было получаться: и там, и тут утин опаздывает, и его ждут. Даже английская королева! И даже к ней опоздал! И вот ждать его перестали вообще, поскольку больше не приглашают. На встречу к Макрону он пришел точно, но это уже не имело значения. Макрон даже поехал в Санкт-Петербург на экономический форум тщеславия и привез оттуда анекдот. Вот он, современный городской фольклор.

«Макрону захотелось узнать что-нибудь о местной гастрономии. Он и спрашивает прохожего на улице:

– Расскажите мне, сильвупле, о русской кухне. Что вы едите? Мясо?

– Нет.

– Ну, тогда рыбу?

– Нет.

– Вы вегетарианец?

– Нет, я пенсионер».

Война против Украины, политические убийства... Нужно ли смотреть в ту сторону? Как увязать эти тревожные аспекты, коим политология не уделяет много места, чтобы не терять слушателей и клиентов, со встречами Г7 и шумными форумами, с футбольным чемпионатом? Или связи нет и «научно» обобщить не удастся, а есть лишь индивидуальная судьба?