Два новых текстотворения

ЭЛЕГИЯ ЛЕГКИХ

С некоторых пор смотрю снисходительно
на в моем прошлом гуляющих горожан.
Вот только ломают засохшие астры моих любований,
бросают пивные банки своих критических замечаний.
Впрочем, будем ли урезонивать галлов подростков да скифов мы?
Какие уж есть. Гунны, готы, сарматы хуже.

Главное ведь подпрыгнуть и снова поплыть,
снова выплыть из относящего к Берегу течения жизни,
установить оптимальное расстояние от брызгающих информацией ртов,
от пальцев, привычных к кнопкам.

Ибо законы прекрасного, как ни стараются перекричать, другие.
Покинь только просторный зал заседаний через коридор на площадь,
там прекрасное улыбнется и повеет навстречу,
и даже простакам обонянию и осязанию достанется что-нибудь.

Не думай, что ритм это вид ревматизма с его недовольным покряхтываньем
входящего в гостиную нобелевского лауреата.
Подтянувшись невольно, к носителю звания повернут головы
седые писатели школьных учебников и газет.

Застегнувшись на пуговицы рангов ли, рифм ли,
как нелепы они на цветущем лугу вдохновения!
Не удобней ли на паркете отстукивать ножкой
дядя-глядя, правил-заставил,
сняв с подносика бокальчик шампанского,
кропя розовые раковины ушей
комплиментами сомнительной свежести,
проверенной эффективности.

И я попадался на их призывы к всемирному братству,
стесняясь понимания дружбы как восхищенного обслуживания
нужд их обыкновенного существования.
Пока не увидел схватившихся на университетских аренах,
старавшихся вывернуть отношения мехом наружу.
Верный друг несет последние полкилометра
до раздаточного окошка питания и похвал ничтожеств.

Отступить в темноту зимней ночи великого одиночества,
наслаждаясь тишиной самой неприкосновенной,
где звезды высыпали на небосвод, не обещая и не пророча,
и свежий воздух овеивает легкие наполняет дыханием паруса.

ЗРЕТЬ ИЛИ ЗРЕТЬ

С тех пор, как лицо я покрываю глиной,
Я стал спокойнее, и кажется ночь
Освещенного града хвостом павлиньим,
А прежде металась в панике прочь.

Ты, не зная моих уловок,
Тревожишься, не досчитав морщин.
И правда, стоя у книжных полок,
Кажусь Послом из страны мужчин.

Пока не смоется буква «П» напитком
Шипучим и пенистым, и кольцо губ
Опять окует вольнодумца пиита,
И снова он счастлив, весел и глуп,

Добрым именем своим рискуя
Ради упругих полушарий твоих.
Холодный дождь окна штрихует,
Дом в ожиданье событий притих.

И удлинившись до проникновенья,
Услышу твой стон и хочу умереть
Со стуком крови в надувшихся венах,
Отныне желая не видеть, а зреть.